Начало игры.

Сегодня ночью ей приснился отец. Во сне он был таким, каким рыжая волчица его запомнила в тот злосчастный последний день, когда под воздействием эмоций она впервые так надолго сбежала из логова, а именно, грозным и мудрым альфа вожаком Темной Стали, перечить которому, было сродни самоубийству. Темно золотые глаза его пылали диким гневом. На этот раз он не собирался мериться с упрямством дочери, и был настроен крайне решительно. Сначала все шло, как будто, по сценарию. Больно бьющие слова стали причиной большого скандала. Данара давала достойный отпор родительскому натиску, и уже собиралась, послав их в Бездну, умчаться прочь, как вдруг все изменилось.
Исчезли все невольные свидетели семейной ссоры, исчезла мать, остался только Торелл, но что-то было не так, из него будто выкачали все силы. Дана было рванулась к нему, но не смогла даже пошевелить лапой. Она звала его, но он не слышал. Черный волк не видел дочь, он смотрел в противоположную сторону: уши прижаты к голове, шерсть дыбом. Осень до боли напрягала глаза, но не видела того, кого видел отец. Она снова и снова звала его, а когда все попытки заканчивались неудачей, выла и рычала от бессилия.
Ей было страшно. Страх, словно яд, тек по ее венам, каждая шерстинка на шкуре дрожала от этого всепоглощающего чувства. Прошло несколько минут, а может и часов – во сне не существовало такого понятия, как время. Четырехлетка выбилась из сил. Она бесконечно печально смотрела на своего героя, отца и вожака, с содроганием ожидая продолжения этого кошмара, и одновременно больше всего на свете желая проснуться.
- Ты либо очень смелый, либо непростительно глупый, раз пришел ко мне сам.
Песнь Осени вздрогнула. Сердце в груди сбилось с привычного ритма и забилось с удвоенной скоростью и силой. Ей казалось, еще чуть-чуть, и грудная клетка не выдержит.
Торелл молча, смотрел на матерого темно-бурого волка, который властной и ленивой походкой медленно приближался к нему.
- Так больше не может продолжаться, брат. Оставь безумство, вспомни, кем ты был. Я не хочу тебя убивать, - несмотря на жалкий вид, голос вожака Стали звучал уверенно и твердо.
Рыжая никогда не видела своего дядю, но едва взглянув на него, поняла – вторым волком в этом сне был именно он. Джирал.
Смех безумца заставил волчицу задрожать. Имей она власть над собственным телом, отступила бы на несколько шагов, а может, вообще сбежала. Один вид этого волка приводил четырехлетку в ужас.
Последнее что увидела Данара, прежде чем вырваться из оков сна, был кровавый поединок. Два брата сошлись друг с другом в последнем танце смерти. Клыки безжалостно впивались в плоть, кровь окрасила тела вожаков, но они продолжали яростно рвать друг друга. Никто из братьев не был слабаком, но скоро Джирал изловчился и подмял брата под себя. Это был конец. Данара это поняла за секунду до того, как клыки альфы Пылающего Легиона вспороли ее отцу глотку…
Резко распахнув глаза, Песнь Осени еще долго не могла взять себя в лапы. Ее тело бела крупная дрожь, она часто и тяжело дышала, стараясь всеми силами унять бешеную пляску собственного сердца. Вокруг мирно и безмятежно отдыхали состайники. Радакар медленно переходил во владения ночи. Поднявшись на дрожащие лапы, Дана выбралась из под спасающих от снега ветвей дерева и вышла в центр поляны. При каждом выдохе из пасти волчицы вырывалось белесое облачко пара. «Всего лишь дурной сон…» - рыжая самка плотно прижала к голове уши. Пережив кошмар, она чувствовала себя больной и слабой,  но силы быстро возвращались к ней.
Глядя на затянутое пеленой туч небо, Осень чувствовала, как маленькие снежинки легко опускаются на ее шкуру. Едва прикоснувшись к ее теплому телу, они превращались в маленькие лужицы, отчего жесткая шерсть становилась мокрой. Данара крепко зажмурилась и глубоко-глубоко вздохнула. В голове, картины жестокой схватки сменяли одна другую. Видя их снова, волчица хотела свернуться в клубочек и отдать себя на растерзание своему горю. Однако это была непозволительная роскошь.
«Я не имею право показывать свою слабость. Данара, дочь Сальвары и Торелла следующая альфа Темной Стали. Мама совсем плоха. Скоро вся ответственность за волков ляжет на наши с Хелтоном плечи. Поэтому, мы должны быть сильными», - подобные монологи она вела каждый день, напоминая себе о том, что от нее как от дочери Торелла многого ждут. Но, несмотря на всю показную силу и стойкость духа, она оставалась молодой неопытной волчицей, которая каждую минуту и секунду сильно тосковала по погибшему отцу. Последнее время его отсутствие чувствовалось острее, чем обычно.

Песнь Осени еще в воздухе уловила приближение подруги, когда та была недалеко. Несмотря на задумчивость и погруженность в собственные мысли, рыжая волчица не позволила себе отгородиться от внешнего мира, как ей того хотелось. После смерти отца, она всегда старалась быть начеку, и замечала все, что происходило вокруг. Не хватало еще, чтобы какая-нибудь напасть застигла будущую альфу врасплох.
Наблюдая за приближением Норы, Дана чувствовала облегчение. «Я никогда не была одна», - с улыбкой на минуту назад серьезной мордахе думала Осень. «Меня всегда окружали друзья. Кто-то пришел сам, кого-то я с таким трудом добилась», - в подтверждение собственных мыслей четырехлетка оглянулась по сторонам. Не обнаружив среди спящих тел черную тушку старшего брата, самка слегка нахмурилась. «Наверное, до сих пор бродит где-то».
Сильный порыв холодного ветра ударил снежным вихрем в грудь. Недовольно ворча, Осень стряхнула с рыжей шкуры прилипший снег и села на покрывший землю тонкий наст. К тому времени Серый Ветер уже была рядом. Услышав ее голос, в котором отчетливо улавливалось беспокойство, рыжая дружелюбно боднула трехлетку в плечо.
- Ничего такого, из-за чего стоило бы переживать, - усмехнулась Песнь Осени, махнув хвостом. Она посмотрела на темное небо, затем, снова на свою собеседницу.
- Где ты была? Большая часть наших уже спит без задних лап. Твоя мать волнуется. Не забудь зайти к ней.
Глядя на серую подругу, Данара думала об ее отце, который считался пропавшим без вести. «Жив ли он?» - спрашивала себя рыжая самка. Здравый смысл подсказывал ей, что нет. Если волею судьбы Джед пересек границу Пылающего Легиона, то его душа давно отправилась в Реку Жизни к своему погибшему вожаку.
Однако помимо исхода подсказанного здравым смыслом, был еще один, более радужный. В памяти Данары до сих пор жило воспоминание трехлетней давности. В тот день она под воздействием сильных эмоций оказалась на вражеской территории. Осенняя никому так и не рассказала о встрече с Трелью Тумана. Но то, как белая самка легионеров отпустила ее с миром, оставило определенный осадок в ее душе. То было живым подтверждением того, что не все волки этой стаи бессердечны и жестоки. Но с другой стороны, заблуждаться на этот счет не стоило. Песнь понимала это лучше других, и все же в ее душе не было ненависти к каждому представителю вражеской стаи. Только к одному волку, чье имя заставляло вспыхивать ее сердце гневом, каждый раз, когда рыжая слышала его.

Данара смотрела на подругу, удивляясь тому, как быстро и неумолимо течет время. Кажется, еще вчера они обе жили беззаботной счастливой жизнью без бед и потерь, а что сейчас? На плечи Осени почти полностью легла забота о стае, а Нора, четырехлетка была в этом уверена, каждый день думала о своем отце. Она не теряла надежды и в глубине души верила, что когда-нибудь сможет встретиться с Джедом снова. Рыжая не питала пустых иллюзий на этот счет, но как могла, поддерживала Даянору. Она прекрасно понимала чувства серой подруги, и пыталась разбавить ее печаль, хотя бы каплей радости.
Выслушав Ветер, Песнь добродушно усмехнулась.
- За три года ты до сих пор не изучила нашу территорию вдоль и поперек? – ехидно осведомилась она, легонько постукивая по земле хвостом.
Ответ со стороны Норы задерживался. Узнав о том, что Амида ее искала, она стремглав умчалась к матери, велев Дане оставаться на месте.
Усмешка на морде рыжей волчицы стала шире. «Омега указывает мне что делать! Да уж, дожила», - сейчас Осень была готова рассмеяться в голос. Тяжесть на душе значительно облегчилась коротким разговором с состайницей . Глядя вслед Серому Ветру, она словно вспомнив о чем-то, еще раз огляделась по сторонам в поисках брата.
Ночь почти полностью завладела этим миром, а Хелтон до сих пор где-то пропадал. «Где его черти носят? Неужели забыл требования матери? Ну, мальчишка...» - тяжело вздохнув, самка устремила задумчивый взгляд зеленых глаз в снежную пургу.
После трагичной гибели Торелла, Сальвара стала сама не своя. На правах альфа самки она строго настрого запретила стальным покидать логово после захода солнца. На взгляд четырехлетки, запрет был смешным, но спорить с матерью она не решалась. Ей итак досталось от жизни. Потерю вожака Темной Стали она так и не пережила.

   Ночь скоро должна была опуститься на землю, а пока поздние сумерки уходящего дня еще баловались красками мира, которые всё тускнели и тускнели. Старая волчица обошла всё логово и каждого волка и волчицу в нём, ведь они были её семьей. Забота о членах стаи всё еще лежала на плечах бурой волчицы, несмотря на то, что её детеныши давно выросли. И всё-таки для матери её дитя всегда остается маленьким и беззащитным.
   Переставляя лапы, Сальвара теперь уже продвигалась к привычному месту своего ночлега, так как тело требовало отдыха. Лапы её были уже не столь сильны, а сырость места обитания сказывалась на костях, которые ныли при каждом удобном случае и изменении погоды. Однако старая альфа-самка не смела жаловаться на то, что годы к ней немилосердны. Некоторые и до такого возраста не доживают порой, так что Сальве грешно было жаловаться. Шерсть бурой самки уже не была прежней, и серебристые шерстинки теперь граничили наравне с бурыми, но если на теле это было не так уж заметно, то морда волчицы почти вся поседела. Светлые, голубые глаза чуточку потускнели, и не было в них более той прежней силы и жажды жизни, что была, когда еще Торрел был жив. В тот день, когда тело её драгоценного супруга было найдено, почти половина души волчицы умерла вместе с ним. Ныне же самка жила только ради своих детей.
   К своему приятному удивлению, рядом со своим местом Сальвара обнаружила Данару и Даянору. Бурая волчица знала поименно каждого члена стаи, ну и какие-то урывки информации само собой. Порой могла даже сказать, кто был предком того или иного щенка, если знала этого предка сама. Но не более того. Краем уха альфа уловила обрывок фразы Ветра, однако вопрос о местонахождении своего сына услышала полностью. «Хотелось бы и мне знать, куда же Танец подевался. Неужто он ослушался меня? Надеюсь, что он просто запаздывает…»
   - Какие же вы обе болтушки, - добродушно сказала бурая самка, подойдя вплотную к двум молодым волчицам. Голос волчицы был мягким и ласковым, будто бы Даянора тоже была её дочерью. Сальвара, недолго думая, легла рядом с Осенью так, чтобы при этом видеть и её , и Даяну. Она лениво зевнула, наконец, позволив самой себе признать, что крайне устала за сегодняшний день. – Почему вам не спиться, м?

Отредактировано Мирнезал (2012-09-30 23:37:19)

Ветер наблюдала за Осенью. Переведя взгляд на темный лес, серая начала прислушиваться и глубоко вдыхать холодный воздух. Услышав слова рыжей, Нора шумно выдохнула воздух наружу. "Где же он пропадает? Постой-ка, а почему я так переживаю за него? Может потому что.. А нет.." Хищница вновь вдохнула воздух и чихнула. - Как дела у Амиды? Серая перевела взгляд на Данару. Ей каждую ночь снятся кошмары, связанные с отцом... Волчица замолчала. Она прекрасно по понимала маму и чувствовала все то, что чувствует она. Ей самой не редко снятся сны, где присутствует ее отец.
Потреся головой, чтобы отогнать мысли, Серый Ветер вновь начала всматриваться в ночной лес. Ее ушки услышали приближение и добродушный голос. Трехлетка сразу узнала кому он принадлежит и потому она поднялась с земли и улыбнулась в оскале. Наблюдая голубыми глазами за Сальварой, Ветерок опустила голову чуть к низу и ее хвост стал метаться из стороны в сторону. – Почему вам не спиться, м?  У меня к тебе тот же вопрос, - сощурив зеленые глаза, сказала Песнь Осени. Даянора наблюдала за бурой и рыжей волчицей. Дождавшись когда Данара закончит, трехлетка сделала небольшой шаг вперед. Эм, а я не хочу спать. Тем более я недавно с прогулки вернулась. Голос Норы звучал довольно веселым, несмотря на то, что устала.

Хотя со смертью Торрела самка и сказала детёнышам, что теперь они будут вести стаю, Сальвара еще не списала саму себя со счетов. Отныне лишь Смерти дано не только лишить её всех полномочий, но и убрать с поста альфы. «Они так еще неопытны, несмотря на то, что они взрослые», - думала про себя самка, смотря на дочь.
- У меня к тебе тот же вопрос, - сощурив зеленые глаза, сказала Песнь Осени.
На это старая волчица лишь улыбнулась, будто бы маленький щенок спросил свою мать о том, почему небо голубое. Затем альфа перевела взгляд на юную Даянору. Эта волчица была всего на какой-то год младше Осени. «Точно такая же разница у меня с Фералтой…» - мрачная мысль никоим образом не отразилась на мордашке старой самки. Фералта никогда не была близка Сальваре: по мнению бурой самки белая волчица была слишком высокомерна, слишком жестока, безрассудна, стервозна и распутна. Однако не о том сейчас речь.
- Ты же знаешь, родная, что твоя матушка, несмотря ни на что, желает каждому доброй ночи, - милейше оскалившись в улыбке, произнесла Сальвара, обращаясь к дочери. Затем она уже обратилась к обеим волчицам: - Ночи здешнего мира были созданы для отдыха, пока чья-то гордость не разыгралась не на шутку, - словно сказку рассказывала, говорила старая альфа, при этом улыбаясь. – В нашем прежнем мире каждая ночь была темна и полна ужасов.
Бурая умолкла, и её голубые глаза выхватили из общего пейзажа темное пятно. В виду слабеющего нюха волчица почуяла запах своего сына только, когда тот подошел достаточно близко. Сальвара смотрела на него, как и прежде, по-доброму, с материнской любовью, но, к сожалению, она не видела такой же теплоты в свой адрес. «Он меня ненавидит… Давно уже ненавидит… Но он так похож на него… Почему он всегда винит меня?» Рой мыслей, касающийся её отношений с сыном, зачастую крутился в голове Сальвары. Особенно в последний год, когда у неё было много времени на размышления. Иногда она погружалась в воспоминания: в голове проплывали картины жизни на земле, вспоминались запахи тех лесов, которые потом сменялись запахом и видом человека с длинной странной палкой, плюющейся огнем и какими-то маленькими твердыми шариками; потом в голове возникал портал, сквозь который они все тогда прошли, и видение красот нового, неизведанного ими мира. После этого было сразу рождение Хелтона, затем Данары, а заканчивались воспоминания смертью Торрела… Всегда… О чем бы она не думала, всё сводилось к этому. В глазах старой волчицы на долю секунды мелькнула боль. Боль от того, что сын, столь холоден. Но всё же она достаточно быстро возобладала над этим чувством.
- Рада тебя видеть, сын мой, - тепло отозвалась Сальвара, не надеясь на подобный ответ. – Хорошо, что никто не ослушался.

Спокойно наблюдая за Сальварой и Данарой, Ветерок вслушивалась в их голоса и в шорохи, которые окружали ее. Изредка на ее мордашке могла появиться улыбка в виде оскала, и почти сразу она пропадала. Ее ушки "метались"  в разные стороны, дабы уловить малейший шорох, услышать приближение Танца. Она волновалась за темного волка точно так же как и Сальвара с Осенью. Серая очень редко общалась с Хелтоном, и когда она его видела начинала волноваться. Трехлетка не могла понять, с чем это связано: некий страх или же привязанность.
Даня перевела взгляд голубых очей в пустоту. Она всматривалась в темный лес, надеялась заметить темного волка. Тяжело вздохнув она тоскливо перевела взгляд на Данару, а потом на Сальвару. Было прохладно, поэтому самка положила свой серый хвост на лапки, чтобы согреть их. Ушки все так же пытались уловить хоть какой-нибудь звук, и вскоре шорох они уловили. Посмотрев вперед Ветер увидела Хелтона. На морде вновь появилась улыбка в виде оскала, а ушки прижались к голове. Даянора почувствовала как сердце бешено застучало, а мышцы передних лап расслабились, но какая-то тяжесть в них присутствовала.
Поднявшись с земли, голубоглазая волчица кивнула волку головой, а ее хвост стал метаться из стороны в сторону.

Сын пришел, и всякий интерес к старой самке был потерян. Даже более того, Хелтон одарил мать всего лишь взглядом и склоненной мордой. Ни ответа, ни привета. Ни единого слова. Что ж, это было далеко не в новинку и повторялось не одну сотню раз. Сальвара, можно сказать, привыкла, но при этом сердце каждый раз отзывалось ноющей болью, которую самке удавалось скрывать от всех глаз.
Несмотря ни на что, волчица знала, как вернуть к себе внимание. Она могла рассказать историю. Но не очередную историю, а ту, которую знали немногие. Эту историю не рассказывали волчатам для запугивания, она не служила примером для храбрости, она вообще не несла собой поучительного характера. Однако эта история проливала свет на некоторые моменты жизни определенных особей. Исходя из этого, бурая всё же начала свой рассказ:
- Ночи на Земле были такими же длинными зимой, как на Радакаре, и такими же короткими летом, - с легкой улыбкой говорила самка приглушенным голосом, так как историю должны были услышать только трое ближайших волков, а не вся стая. Хотя, лучше было бы, если бы её слышали только Данара и Хелтон. Но не прогонять же Даянору к её матери?
«Пусть лучше малышка тоже знает. На её плечи тоже многое ляжет когда-нибудь…»
- Тот день оказался знаменательным для шестерых волков, в числе которых оказались я и Торрел. Остальными были Джирал, Хойран, Марнак и Фералта, - бурая самка будто бы выплюнула каждое имя, ненавистных волков, при этом нахмурившись.  –  «Великая» четверка в очередной раз отправилась искать приключения на свои хвосты. Они были полны энтузиазма и азарта, и кровь приливала в их головы, молодость била тогда ключом. Однако радость на их мордах не была такой уж долгой, ведь в конце концов они нашли своё «приключение»…
На последнем слове голос волчицы стих. Она смотрела прямо перед собой, и картины из прошлого проносились перед её глазами. Они были настолько ясными, насколько сейчас были реальными её состайники. Задумчивость продлилась всего несколько секунд. После чего Сальвара продолжила:
- Торрелу велели присмотреть за братом, хоть Джирал и был старшим. Их отец и мать боялись, что старший сын может натворить непоправимых дел, ведь контакт с человеком был строго настрого запрещен. В тот день я отправилась вместе с Торрелом, так как он пытался завоевать моё внимание и пригласил на прогулку, - голос волчицы потеплел при упоминании о погибшем супруге, а по мордашке скользнула улыбка-оскал. – Снег звонко похрустывал под нашими лапами, пока мы шли по следам развеселой компании. Мы могли даже не принюхиваться, а идти на их голоса, потому что они не заботились о тишине. Через какое-то время мы с Торрелом нагнали их и стали идти параллельно, сохраняя определенную дистанцию, чтобы быть незамеченными. Но внезапно компания остановилась и притихла. Торрел насторожился и в тот же миг встал, как вкопанный, ощетинившись. Только после этого я заметила что-то движущееся между деревьев. Это были двуногие, которых нельзя было счесть. И напротив известной компании были они, люди: одетые во всё черное, с тяжелыми металлическими палками наперевес и с острыми большими когтями*, как у гризли. Торрел велел мне уходить, а сам намеревался побежать к брату и его друзьям, но тут один волк – я уже не помню его имени – ринулся прямо на человека. Конец палки сверкнул и раздался оглушительный звук, от которого закладывает уши… Волк тот пал замертво, и снег окрасился волчьей кровью… Я слышала, как Джирал рявкнул и велел всем бежать. И оставшиеся волки кинулись в рассыпную. Я видела тогда неподдельный страх в их разных глазах. Видела, как дрожат их лапы. Слышала, как бешено стучат сердца, - глаза волчицы на этом моменте буквально сияли ликованием. Сальваре было приятно знать, что, несмотря на  силу источника, эти волки остаются все же смертными существами с чувствами и эмоциями. Более того, старая самка не раз думала о том, что было бы только лучше, если бы вся компания в тот день погибла. – Звук от палки раздавался снова и снова, а люди перекликались на своём языке, иногда подражая вою, что у них очень плохо получалось. Нас было много, и всем пришлось изрядно побегать, прежде чем люди оставили погоню… В ту ночь только шестеро вернулись в логово стаи…

*имеются в виду ножи

Отредактировано Мирнезал (2012-10-09 20:30:16)

Ветер наблюдала за Хелтоном. Увидев чуть заметную улыбку, серошерстная улыбнулась в дружелюбном оскале. Ее хвост продолжал метаться из стороны в сторону. Когда Танец прикоснулся своим носом к щеке Ветра, она закрыла глаза и уткнулась носом в его шею. Через секунд пять трехлетка отстранилась от волка, почувствовав на себе взгляд одной из самки. Переведя взгляд голубых глаз на Осень, Омега поняла, что это ее взгляд она почувствовала на себе. Серая чуть смутилась и потупив взгляд, опустила голову.
- Ночи на Земле были такими же длинными зимой, как на Радакаре, и такими же короткими летом. Услышав голос Сальвары, Даянора дернула ухом и подняла голову. Она любила слушать рассказы взрослых о Легионерах и Земле. О каких-то моментах жизни одного из рассказчиков. Глубоко вздохнув, Серый Ветер легла на землю и посмотрела на старую самку. Она вслушивалась в каждое ее слово, а в голове появлялись воображаемые картинки. Сейчас трехлетки будто бы здесь не было, она была погружена в свои мысли, смотря картинки, которые постоянно менялись. Глаза ее закрылись, дышала медленно, ровно и довольно тихо. Даня не издавала почти никаких звуков, белый пар, напоминающий туман, "вылетал" из смольного носа медленно поднимаясь вверх. Конец палки сверкнул и раздался оглушительный звук, от которого закладывает уши… В этот момент волчица вздрогнула, но глаза не открывала.
Когда голос Сальвары стих, Даня медленно открыла глаза. Тряхнув головой, чтобы отогнать прочь те картинки, Омега подняла голову вверх. Ей хотелось громко завыть, но сдержала себя. Поднявшись с земли и отряхнувшись, трехлетка сделала шаг назад, чуть отойдя от трех волков.